Сельское хозяйство

Я «Таганрожец», но все меня называют «ротор». Ни на кого я не похож, нет у меня среди комбайнов дедушек и бабушек. Такого молотильного барабана, какой есть у меня, никогда не было ни на одном комбайне. Как у всех комбайнов стоит молотильный барабан? Поперек хода. А у меня вдоль. Как у всех барабан работает? Подминает под себя массу, протаскивает ее штифтами или бичами через зазоры между такими же штифтами или бичами на деке — подбарабанье, вытирает зерна, которые просыпаются сквозь деку, а оставшуюся солому, недомолоченные колосья и непросыпавшуюся часть зерна выбрасывает на транспортер и на соломотряс, дотряхивать, зерно из соломы выделять. А у меня нет соломотряса. Один продольный барабан — ротор. Почему его так называют? Мясорубку знаете? Внутри ее шнек толкает массу к ножу. А у меня в роторе этот самый шнек-ротор вращается и вытирает зерно, протаскивая его за время движения вдоль стенок цилиндра, внутри которого помещен. Длина ротора три метра.

Режущий аппарат обычный. Такими в компании Ярославич оснащают технику. Он срезает хлебную массу и подает мотовилом и шнеком в наклонную камеру. А вот здесь уже массу захватывают лопасти ротора и она попадает в зазор между ним и подбарабаньем. По цилиндрической поверхности ротора навиты спиральные планки. Они и вымолачивают зерно, и протаскивают массу. И так все чисто получается, что соломотряс не нужен. 10 килограммов в секунду — вот сколько я через себя пропускаю. Соревновался я с американским комбайном ИХ-1480, тоже роторным. Договорились: работать так, чтобы потери были не больше одного процента. Я его позади оставил: у него при таких потерях пропускная способность 6 килограммов в секунду, а у меня — 10,4!
Мы — комбайны. Наша забота — хлеба молотить. И мы с нетерпением ждем горячих дней жатвы, когда сможем всю свою силу отдать доброму делу.

Мы страдаем, когда разболтанные, неухоженные стоим на машинном дворе или полевом стане, ржавеем, преждевременно стареем. Мы ждем добрых, заботливых рук.

Мы довольно урчим своим железным нутром, когда затягивают наши гайки и подшипники, настраивают узлы и сопряжения, когда зазоры в них устанавливают по норме, когда напрягаются наши цепи и ремни.

Мы жадно глотаем масло и топливо, чувствуя, как наливаются гидравлической силой мускулы — шланги и цилиндры, и нетерпеливо хлопая планками мотовила, дрожа обшивкой от нетерпения, ждем мгновения, когда можно будет сорваться с места и помчаться в поле.

В кабине чисто, светло, прохладно и уютно. Приглашаем вас сесть в кресло, занять место комбайнера. У вас есть права тракториста-машиниста? Тогда включайте пуск двигателя, мы — к вашим услугам.

И еще несколько слов. Мы мечтаем о том, чтобы те, кто нас поведет в поле, оценив работу собравших нас на конвейере завода, сказали, что мы работаем как часы. А чтобы про часы говорили: работают как комбайн. И чтобы комбайнер на рабочем месте, в нашей кабине чувствовал себя как дома.