Сельское хозяйство

Я комбайн «Дон-1500», новый ваш родственник. История нашего семейства пока невелика. Создали нас за четыре года — от замысла конструктора до стального тела за такой срок еще ни один комбайн так быстро не проходил, я имею в виду не один опытный образец, а сходящую с конвейера завода «Ростсельмаш» команду нашу — бравых молодцов-молотильщиков, жадных до работы. Первый из нас сошел с конвейера завода 20 октября 1986 года.

В хлебородном деле я новичок и неловко хвалиться. Но скажу, что пришел я на смену «Нивам» и «Колосам» потому, что наступает время больших урожаев, выращенных по интенсивной технологии, и нужна стала машина уборочная более резвая, более намолотистая, более аккуратная и комфортабельная. Для этого меня начинили электроникой, автоматикой, гидроприводами. Первое, на что смотрят в паспорте у любого комбайна,— пропускная способность; у меня она равна 7—8 килограммам в секунду.
Сердце у меня, то есть двигатель,— шестицилиндровый, рядный (это значит, что цилиндры расположены в один ряд), мощностью 173 кВт, или 235 лошадиных сил; по всем данным — один из лучших отечественных и зарубежных двигателей. Работаем мы не в идеальных условиях, поэтому воздух в двигателе проходит трехступенчатую очистку. Трудиться приходится в иных случаях и до морозов, для облегчения запуска двигатель снабжен электрофакельным подогревателем.
Если сядет в мою кабину ветеран — ахнет, вспомнив, как продувало его всеми ветрами на мостике прицепного С-6, который теперь встретишь только в музее. Чудо-кабина, все блестит и светится, от холода и жары оберегает (на «улице» +35° С, в кабине +16 °C), а приборы все покажут — и сколько в бункере зерна, и в норме ли потери, и если какой узел откажет или разрегулируется — сразу и свет мигает, и сигнал подается. В моей кабине как в самолете. И когда комбайн ход набирает, чудится, будто взлетаешь, распластав над хлебным полем широченные — 8,6 м крылья жатки…